- Сеньор Гираут, как же так?
Вы утверждали, слух идет,
Что песням темный слог нейдет, -
Тогда я вам
Вопрос задам:
Ужель, избрав понятный слог,
Себя я показать бы мог?
- Сеньор Линьяуре, я не враг
Затей словесных, - пусть поет
Любой, как петь его влечет, -
Но все же сам
Хвалу воздам
Лишь простоте певучих строк:
Что всем понятно - в том и прок!
- Гираут, зачем тогда, чудак,
Трудиться, зная наперед,
Что труд усердный попадет
Не к знатокам,
А к простакам,
И вдохновенный слов поток
В них только вызовет зевок!
- Линьяуре! Я из работяг,
Мой стих не скороспелый плод,
Лишенный смысла и красот.
Вот и не дам
Своим трудам
Лишь тешить узенький мирок.
Нет, песни путь всегда широк!
- Гираут! А для меня пустяк,
Широко ль песня потечет.
В стихе блестящем - мне почет.
Мой труд упрям,
И - буду прям -
Я всем свой золотой песок
Не сыплю, словно соль в мешок!
- Линьяуре! Верьте, много благ
Спор с добрым другом принесет,
Коль бог от ссоры упасет.
Что здесь и там
По временам
Я допускал на вас намек,
Поставлю сам себе в упрек!
- Гираут! И мне понятен смак
Задорных шуток и острот.
Нет! Вам их не поставлю в счет,
Вес не придам
Таким словам.
В другом тревог моих исток:
Люблю я, сердцем изнемог!
- Линьяуре! Хоть отказа знак
Красавица нам подает,
Но смысл его совсем не тот,
И по глазам
Дано сердцам
Узнать, что это все предлог
Раздуть любовный огонек!
- Ужель, Ги д'Юссель, вы сполна
Стихи отказались слагать?
Вольны вы молчать, но вольна
И я к вам в тенсоне воззвать!
В мире любви вы немалый знаток -
Этот знаток мне ответить бы мог:
Есть ли для любящих общий закон,
Донну и друга равняет ли он?
- Хоть, донна Мария, должна
Виола моя отзвучать,
Но, раз вам тенсона нужна,
Возьмусь я за пенье опять:
Как бы у донны был род ни высок,
Он для господства в любви - не предлог!
С донной, - отвечу вам, - друг уравнен,
Если и в низкой он доле рожден.
- Ги, вовсе не тем, что знатна,
Должна она славу стяжать,
А тем лишь, что донна она,
Что может любовь даровать.
Тот, кто по донне тоской изнемог,
Должен прийти к ней с мольбой на порог,
Чтобы любовью он был одарен
Не потому, что он знатный барон.
- Но, донна, одна сторона
Не ниже другой ни на пядь:
И донна, коли влюблена,
Должна о любви умолять.
В чем же тут другу от равенства прок:
Он ее славит, она же - молчок!
Нет уж! Коль был ты в любви предпочтен,
Значит тебе и почет заслужён!
- Ги, в чем тогда клятвы цена?
Зачем же колени склонять,
И славить во все времена
Владычицы разум и стать,
После ж не помнить, чуть выдержав срок,
Как он пред донной валялся у ног!
Тот же и взял свою донну в полон,
Кто, как вассал, к ней ходил на поклон...
- Нет, донна! Коль та не склонна
Его своим ровней считать,
Зачем же любовь призвана
Сердца воедино сливать?
Вот и тенсоны стал ясен итог.
Донна - не донна, коль ей невдомек;
Равенство любящих - высший закон,
Только любовью и держится он.
- Эльяс, ну как себя держать
С той, без которой счастья нет?
Она взяла с меня обет -
Когда с ней буду возлежать,
Желанья пылкие сдержать,
А лишь прижаться потесней
Да тихо целоваться с ней, -
И вот позволила прийти!
Могу ль обет не соблюсти?
- Что ж, Аймерик, тут рассуждать!
Вам случай упускать не след.
Ведь вы, мой друг, не старый дед -
Как можно с донной лечь в кровать
И наслажденья не урвать!
Нет, не такой я дуралей:
Любовь обетов всех сильней.
А клятва станет на пути -
Нарушу, господи прости!
- Эльяс, ведь я не плут, не тать,
Даете вы дурной совет, -
Повергнет он в пучину бед!
Тем, кто готов ему внимать,
Любви вовеки не понять.
А клятве изменив своей,
Ни в Донне, ни в царе царей
Мне милосердья не найти.
Нет, против клятвы не пойти!
- Но, Аймерик, зачем опять
Нести бессмыслицу и бред!
Какой же будет в этом вред -
Свою красавицу ласкать
И невзначай добычу взять?
Потом, изволь, хоть слезы лей,
Плыви за тридевять морей, -
Святую землю посети
И отпущенье обрети.
- Сеньор Сордель! Так вы опять
Графиню стали осаждать?
С Блакацем вместе вам страдать!
Ведь он, я слышал, ей одной,
Прием встречая ледяной,
Обязан ранней сединой.
- Пейре Гильем! Всевышний, знать,
Чтоб горестям меня предать,
Задумал ей красу придать
Превыше всей красы земной!
Коль умысел таю дурной -
Болтаться мне в петле тугой!
- Сеньор Сордель, как странны вы!
Досель не слышал я, увы.
Чтоб были чувства таковы.
Молва гласит: кто полюбил,
Тот счастья с донной не вкусил,
Коль с нею ложе не делил.
- Пейре Гильем, что суд молвы!
Нет, без мечты сердца мертвы.
Я счастлив выше головы,
Что в ней доверье пробудил,
А взгляд ее мне все б затмил,
Когда бы лаской подарил.
- Сеньор Сордель! В ваш скромный нрав
Быть может, и поверит граф.
Но, осторожность потеряв,
Как бы не каялся затем!
У вас, простите, кое с кем
Уже так вышло, между тем!
- Пейре Гильем, как был я прав,
Врага любви в вас угадав!
Ведь, помня вежества устав,
Граф должен быть и глух и нем
И мирно спать. Да и зачем
То, что сокрыто, видеть всем!
- Пердигон! Порой бесславно
Жизнь ведет свою барон,
Он и груб, и неумен,
А иной виллан бесправный
Щедр, учтив, и добр, и смел,
И в науках преуспел.
Что донне можете сказать:
Кого из этих двух избрать.
Когда к любви ее влечет?
- Мой сеньор! Уже издАвна
Был обычай заведен
(И вполне разумен он!):
Если донна благонравна,
С ровней связывать удел
Тот обычай повелел.
Как мужику любовь отдать?
Ведь это значит потерять
И уваженье, и почет,
- Пердигон! Зачем злонравный
Благородным наречен!
Нет! Лишь в сердце заключен
Благородства признак главный,
И наследственный удел
Не заменит славных дел.
Иной барон - зверям подстать.
Ужель медведя миловать?
Тут имя знатное не в счет!
- Мой сеньор! Мне так забавна
Ваша речь. Я поражен:
Ведь виллан же не рожден,
Чтобы донн ласкать, как равный!
Сколь бы он ни обнаглел,
И для наглых есть предел!
Как донну - донной величать,
Коль та с мужицкою смешать
Посмела кровь, что в ней течет?
- Пердигон! Забыли явно
Вы про вежества закон, -
Вот так мудрый Пердигон!
Сердце с сердцем равноправно*
Я б на имя не глядел
И призвать бы донн посмел
Любовь достойным отдавать.
А званьями пренебрегать:
Мы все - один Адамов род!
- Мой сеньор! Вопрос исправно
Разберем со всех сторон.
Рыцарь верен испокон
Власти вежества державной,
А мужик в бароны сел,
Да глядишь - и охамел:
Кота-мурлыку сколь ни гладь,
Но стоит мыши зашуршать,
И зверем стал домашний кот!
- Пердигон! Кто ж одолел
В нашем споре? Срок приспел:
Чью правоту теперь признать,
Один Файдит волён решать.
Пускай сужденье изречет!
- Мой сеньор! Я б не хотел,
Чтоб его сей спор задел -
Он сам виллан! Но должен знать:
Любви достойна только знать,
Вилланов же - мотыга ждет!
- Мой славный Бернарт, неужель
Расстались вы с песней своей?
А в роще меж тем соловей
Выводит победную трель,
Страстно и самозабвенно
Ликуя в полуночный час.
В любви превосходит он вас!
- Мне, Пейре, покой и постель
Рулад соловьиных милей.
Душе опостыли моей
Несчастной любви канитель,
Цепи любовного плена.
Уж я отбезумствовал раз,
Постигнув любовь без прикрас.
- Бернарт, перестаньте, мой друг,
Бесстыдно любовь порицать.
Она заставляет страдать,
Но в мире нет сладостней мук,
Ранит любовь и врачует.
В ней - счастье великое нам,
Пускай и с тоской пополам.
- Эх, Пейре, вот стали бы вдруг
Любви у нас донны искать,
Чтоб нам их владыками стать
Из прежних безропотных слуг!
Где уж! Три года минует.
Как мог убедиться я сам:
Не сбыться сим дерзким мечтам!
- Бернарт! Что валять дурака!
Любовь - вот исток наших сил!
Ужели бы жатвы решил
Я ждать от сухого песка!
В мире такой уж порядок:
Положено дону любить,
А донне - к любви снисходить.
- Мне, Пейре, и память горька
О том, как я нежно любил, -
Так донной обижен я был,
Такая на сердце тоска!
Донны коварных повадок
Вовек не могу я простить.
Ловка она за нос водить.
- Полно, Бернарт мой! Нападок
Умерьте безумную прыть.
Любовь нам положено чтить.
- Пейре, мой жребий несладок,
Коварную мне не забыть -
Так как же безумным не быть!
- Бертран, пусть был бы выбор вам предложен:
Отречься от изысканных утех
Любви, забыв про прежний свой успех,
Иль больше не вытаскивать из ножен
Меча, притом что Дама-то как раз
Лишь воина ценить и будет в Вас, -
Что предпочтете? Мой вопрос несложен
На вид, но в нем всей жизни смысл заложен.
- Мой путь в любви, Сордель, был столь тревожен,
Чинили дамы столько мне помех,
Что я оставлю радостью их всех;
Мне кажется, ваш самый тезис ложен:
Ведь от любви отказ - от мук отказ,
Меж тем как список славных браней нас
Украсит, и он может быть умножен;
Иной ответ, пожалуй, невозможен.
- Когда б вы знали, как ваш пыл потешен!
Кто строит доказательства свои
На том, Бертран, что можно без любви
Прожить, тот, право, должен быть повешен;
Боль сладкую и куртуазный бой
Сменять на шрамы, голод, холод, зной
Решится только тот, кто впрямь помешан:
Лишась любви, я был бы безутешен.
- Клянусь, Сордель, ваш выпад безуспешен;
Иль вы хотите быть влюбленным, чьи
Трусливы взоры, кто ведет бои
Лишь на словах, кто безоружен, спешен
С коня? Ищу я радости другой -
Воинственной, возвышенной, благой:
Любовный подвиг с поношеньем смешан,
Тогда как бранный - славен и безгрешен.
- Верь та, кому я шлю мольбы без счета,
Что я храбрец, - и вот уж хороша
Жизнь, друг Бертран: не стоит ни гроша
Ни неприязнь всех прочих, ни забота;
По мне, возлечь, обвив рукою стан,
Приятней, чем на землю пасть от ран,
Как милая вам франкская пехота;
И поцелуй нежней удара дрота.
- Сордель, что значит чувство без полета?
Возможно ль, чтоб, правдивостью дыша,
И лжезаслугой хвасталась душа?
Саму любовь такая губит льгота;
Поэтому, оставив вам обман,
Я неге предпочту походный стан;
Я победил, вам спорить нет расчета:
Долг бранный не любовная охота.
- Пускай графиня де Родес туман
Рассеет в нашей дружбе, друг Бертран.
Она достойна больше всех почета,
Ибо Учтивость чтить - ее забота.
- Я одобряю, друг Сордель, ваг план;
Графиня - чудо, но не хуже Жан
Де Валлери, он - воин, эта нота
Ему блика, он избежит просчета.
- Гильерма, обошлись однажды круто
Со странниками ливни и метели,
Их крики, нет ли где вблизи приюта,
До слуха двух сеньоров долетели,
Из коих каждый в Даме в ночь спешил:
Один на голоса поворотил,
Другой же дальше вскачь коня пустил.
Кого б из них вы предпочесть хотели?
- Ланфранк, тот рыцарь - кто помог кому-то,
Но лучше тот, кто путь продолжил к цели:
Хоть первым и гордится, но надута
Все ж Дама на него на самом деле,
Ибо того не видит, кто ей мил;
Тот большее почтенье заслужил,
Кто слову своему не изменил,
Чем тот, кого сомненья одолели.
- Но, Дама, поступать в ту ночь ему-то
Как рыцарю, а не как пустомеле,
Когда пришла опасная минута,
Как раз любовь и вежество велели:
Ради любви он многих защитил,
Хоть встречи с Дамой сам себя лишил,
Короче говоря, он поступил,
А не пустился лишь в пустые трели.
- Ланфранк, то речь безумца, коль не плута,
Вы в празднословье много преуспели;
Какая поднялась бы в мире смута,
Когда бы все, как он свернуть посмели
С пути, который Дамой задан был:
Пусть прежде бы он долг свой совершил,
Награду принял - и остаток сил
Тогда б мог тратить на другие цели.
- Столь, Дама, ваша мысль искусно гнута,
Что я совсем растерян: неужели
Паломник не найдет нигде уюта,
По мненью Дамы, кроме как в пределе
Ее владений? Не грызет удил
Конь, если кнут его не горячил -
Вы ж заняты вытягиваньем жил
Из всадников, вот те и ослабели.
- Ланфранк, в вас самолюбие раздуто,
Чтоб не попасть на камни или мели,
Те в сторону не сделали ни фута,
Что о служенье Дамам лишь радели;
Скитальцев в замок сторож бы впустил;
Но истину наш спор установил:
Кто так легко поводья отпустил,
Тот оплошает и в серьезном деле.
- Мне, Дама, бесконечный спор постыл:
Хочу, чтоб главный довод ваш сразил
Меня, - хотя я бы вас победил,
Поверьте, даже задремав в постели.
- Ланфранк, я сохранила прежний пыл
И столько для побед нужных сил,
Что сколь бы дерзким мой партнер ни слыл,
Его держать я буду в черном теле.